У того нет осо­знан­но­сти, у кого нет осо­знан­но­сти тела.
Будда (aka Капи­тан Оче­вид­ность), Ангут­тара Никайя

Чем больше изу­чаю исто­рию ран­него буд­дизма, тем больше вос­хи­ща­юсь исто­ри­че­ским Буд­дой. Не тем Буд­дой, о кото­ром рас­ска­зы­вают в сказ­ках про принца, кото­рый нико­гда не выхо­дил за пре­делы дворца, и не тем Буд­дой, кото­рого фак­ти­че­ски обо­же­ствили в более позд­ние пери­оды эво­лю­ции буд­дизма, а исто­ри­че­ским Буд­дой палий­ского канона; Буд­дой, кото­рый был, в опре­де­лен­ном смысле, насто­я­щим рево­лю­ци­о­не­ром сво­его вре­мени, и кото­рого совер­шенно невоз­можно понять в отрыве от совре­мен­ной ему исто­ри­че­ской реаль­но­сти. Я имею в виду соци­аль­ное и рели­ги­оз­ное устрой­ство тогдаш­него обще­ства.

Соци­аль­ное устрой­ство обще­ства было при­мерно такое же, как и сей­час — касто­вое, а основ­ным рели­ги­оз­ным направ­ле­нием был брах­ма­низм. Жест­кость, кон­сер­ва­тив­ность и ригид­ность обще­ства под­дер­жи­ва­лась брахман­ской мета­фи­зи­кой — дол­жен быть поря­док, и для под­дер­жа­ния порядка нужны риту­алы. Соб­ственно, риту­а­лами брах­маны (или бра­мины) и зани­ма­лись. Жизнь — это цепь пере­рож­де­ний, и хоро­шее под­дер­жи­ва­ние порядка обес­пе­чи­вало хоро­шее пере­рож­де­ние — напри­мер, пере­ход в луч­шие касты, кото­рый невоз­мо­жен при жизни. И ещё два слова о метафизике. Абсо­лют­ная неиз­мен­ная реаль­нось — это Брах­ман, а в мире всё изме­ня­ется, но в чело­веке тоже есть некая неиз­мен­ная часть, кото­рая назы­ва­ется Атман, и кото­рая свя­зана с Брах­ма­ном. Т. е. посту­ли­ру­ется некое начало в каждом чело­веке, свя­зы­ва­ю­щее нас с веч­ным Абсолютом.

Что же делает исто­ри­че­ский Будда? Он исполь­зует язык бра­ми­нов, но в абсо­лютно в дру­гом кон­тек­сте, пол­но­стью опровер­гая и высме­и­вая их учение.

Напри­мер, он высме­и­вал под­дер­жа­ние миро­вой гар­мо­нии с помо­щью риту­а­лов. Ритуал в брах­ма­низме — сан­скара, а выпол­не­ние риту­ала — карма. Будда же исполь­зо­вал тер­мин сан­скара для опи­са­ния при­вы­чек сознания-поведения, кото­рые посто­янно про­из­во­дят новую карму и застав­ляют нас нахо­диться в сан­саре — т. е., дословно, «ходить по кругу». Сан­сара и нир­вана, кстати, это не суще­стви­тель­ные, а гла­голы, озна­ча­ю­щие, соот­вет­ственно, «ходить по кругу» и «сходить на нет». Таким обра­зом, в брах­ма­низме сан­скары и карма — это то, что люди должны делать для под­дер­жа­ния гар­мо­нии и порядка. Для Будды эти же тер­мины озна­чают то, что мешает достичь освобождения.

Говоря совсем про­стыми сло­вами, бра­мины утвер­ждают необ­хо­ди­мость под­дер­жи­вать вели­кий Поря­док и посто­ян­ство, а Будда гово­рит, что этот порядок — суть непо­сто­ян­ство и стра­да­ние, и только осо­зна­ние этого и выход из этого «порядка» при­не­сет реальное освобождение.

Далее, он высме­и­вает и кон­цеп­цию Атмана («Я» с боль­шой буквы), т. е. веч­ной души, связи чело­века с Абсо­лю­том. В брах­ма­низме даже самый нищий и обез­до­лен­ный нахо­дит уте­ше­ние в том, что он свя­зан с чем-то веч­ным и абсо­лют­ным. Будда же пол­но­стью это опро­вер­гает и заяв­ляет, что всё вза­и­мо­свя­зано со всем, и нет ника­кого Абсо­люта, кото­рый бы ни от чего не зави­сел. Поэтому, он выдви­гает кон­цеп­цию анатты («не-Я»), т. е. отсут­ствия какой-либо фик­си­ро­ван­ной и абсо­лют­ной сущ­но­сти, абсо­лют­ной основы нашей сознательной субъективности.

Всё это инте­ресно смот­реть именно в кон­тек­сте брах­ма­низма, пони­мая то, что и как именно кри­ти­кует Будда. Он любит играть сло­вами, непра­вильно цити­ро­вать Веды, шутить, даже про­каз­ни­чать. Даже в основе основ буд­дизма, т.н. Четырех Бла­го­род­ных Исти­нах (кото­рые гораздо кор­рект­нее пере­во­дить как «четыре обла­го­ра­жи­ва­ю­щие истины»), заложена насмешка над брах­ма­низ­мом. Потому что Будда пол­но­стью отри­цал касто­вость и бла­го­род­ство, осно­ван­ное на про­ис­хож­де­нии. «Бла­го­род­ный» — это брах­ман­ский эпи­тет, полагающийся по происхождению. Будда же исполь­зует это слово при опи­са­нии сво­его тезиса о том, что «стра­да­ние существует». Вот что обла­го­ра­жи­вает, по мне­нию Будды: пони­ма­ние этой про­стой истины, а не про­ис­хож­де­ние и не мета­фи­зика Абсолюта.

Вообще, Будда, насколько нам известно из исто­рии, был пер­вым чело­ве­ком, кото­рый учил, что осво­бож­де­ние доступно прямо в этой жизни и в этом теле, и отри­цал мета­фи­зику, веру и мистику. Мно­гие мета­фи­зи­че­ские пред­став­ле­ния в буд­дизме (абхид­харма) — это гораздо более позд­ний про­дукт; то, чему сам Будда, судя по всему, не учил. У самого же Будды всё про­сто (кхм-кхм-кхм):

Основу нашего чело­ве­че­ского мира (а согласно совре­мен­ным иссле­до­ва­те­лям, под «миром» Будда пони­мал мир субъ­ек­тив­ный, вос­при­ни­ма­е­мый) состав­ляют непо­сто­ян­ство, не-Я, и бес­по­кой­ная неудовлетворенность.

Наша пси­хика не может спра­виться с бес­по­кой­ной неудо­вле­тво­рен­но­стью, так как посто­янно под­пи­ты­ва­ется неве­же­ством (т.е. непо­ни­ма­нием сути вещей) и идущими из него цеплянием и отталкиванием, жела­нием суще­ство­ва­ния (т.е. невозмож­но­стью спра­виться с осо­зна­нием своей конечно­сти), жела­нием насла­жде­ния (т.е. невоз­мож­но­стью окон­ча­тельно удовле­тво­рить чув­ствен­ные жела­ния), и обладанием мне­нием (т.е. невоз­мож­но­стью не иметь какое-либо ограничивающее мне­ние или мировоззрение).

Всё это застав­ляет нас посто­янно ходить по кругу без воз­мож­но­сти выхода из этого круга (более позд­нее пони­ма­ние тер­мина сан­сара, как известно, это цепь пере­рож­де­ний, однако в ран­не­буд­дий­ской лите­ра­туре к этому фак­ти­че­ски нет аллю­зий, и вполне оправ­дана бук­валь­ная трак­товка — повто­ре­ние из раза в раз «обсес­сив­ного» пове­де­ния, невоз­мож­ность не посту­пать и не думать так-то и так-то).

Пра­виль­ное пони­ма­ние, а затем и выход вовне дости­га­ется через обу­че­ние, раз­ли­че­ние и практику.

Всё это воз­можно только в этом теле и через это тело.

Для Будды палий­ского канона прак­ти­че­ски нет мето­дов, кото­рые бы не были так или иначе завя­заны на тело и пси­хику. Когда я впер­вые стал читать про «новый бир­ман­ский метод» — т. е. широко сей­час извест­ную в мире тра­ди­цию випас­саны (Гоенка, У Ба Кхин, Махаси Саядо и пр.), на кото­рой осно­ваны, ска­жем, курсы по осо­знан­но­сти в Гар­варде и Оксфорде, и на кото­рой осно­вана широко исполь­зу­е­мая в запад­ных боль­ни­цах тех­ника MBSR («сни­же­ние стресса на основе осо­знан­но­сти») — я был потря­сён тем, насколько далёк я был от пони­ма­ния (не говоря уж о прак­тике) осознанно­сти. Напри­мер, вот как прак­тику осо­знан­но­сти опи­сы­вает Махаси Саядо на при­мере еды:

Когда смот­рите на еду — «смотрю, вижу».
Когда наби­ра­ете еду — «наби­раю».
Когда под­но­сите еду ко рту — «при­бли­жаю».
Когда накло­ня­ете шею впе­ред — «накло­няю».
Когда еда каса­ется рта — «при­ка­са­юсь».
Когда вкла­ды­ва­ете пищу в рот — «вкла­ды­ваю».
Когда рот закры­ва­ется — «закры­ваю».
Когда уби­ра­ете руку — «уби­раю».
Если рука каса­ется тарелки — «при­ка­са­юсь».
Когда выпрям­ля­ете шею — «выпрям­ляю».
Во время жева­ния — «жую».
Когда раз­ли­ча­ете вкус — «ощу­ща­ется вкус».
Когда про­гла­ты­ва­ете еду — «гло­таю».
Если при этом еда каса­ется сте­нок глотки — «при­ка­са­юсь».
Про­во­дите такое созер­ца­ние каж­дый раз, когда берете часть пищи, пока не закон­чите еду.

Я думал, что это интер­пре­та­ция слов Будды, неко­то­рая тех­ника, создан­ная на основе его уче­ния. Однако, ока­за­лось, что это, соб­ственно, и есть одно из самых ран­них уче­ний Будды, прак­ти­че­ски слово в слово! Вот, напри­мер, из Махасатипаттхана-сутты:

Когда монах идет, он рас­по­знает, что он идет; когда он стоит, он рас­по­знает, что он стоит; когда он сидит, он рас­по­знает, что он сидит; когда он лежит, он рас­по­знает, что он лежит; какое бы поло­же­ние ни зани­мало тело, он рас­по­знает это… когда монах шагает впе­ред и назад, он осо­знает это; когда он смот­рит прямо и в сто­рону, он осо­знает это; когда он сги­бает и раз­ги­бает конеч­но­сти, он осо­знает это; когда он носит накидку, ман­тию и чашу, он осо­знает это; когда он ест, пьет, жует, про­бует на вкус, он осо­знает это; когда он мочится и испраж­ня­ется, он осо­знает это; когда он идет, стоит, сидит, засы­пает, про­буж­да­ется, раз­го­ва­ри­вает и мол­чит,
он осо­знает это.

Уди­ви­тельно!

Будда, кстати, с каж­дым гово­рит на его языке. Когда к нему под­хо­дят бра­мины, он исполь­зует их язык; когда к нему под­хо­дят аскеты — их язык; когда к нему под­хо­дят его уче­ники — их язык. Он реаль­ный чело­век, он шутит и отпус­кает кол­ко­сти. Он не сильно любит мистику и мета­фи­зику, выска­зы­ва­ясь доста­точно нели­це­при­ятно о «при­ду­ман­ных» богах и абсо­лют­ном. Он не допус­кает ника­кого «уте­ше­ния страж­ду­щим», раз­ру­шая все основы веры в мета­фи­зику, выводя за пределы миро­воз­зре­ний, и воз­вра­щает всех прямо в тело в насто­я­щем моменте, отри­цая всё, что с этим не свя­зано.

Чем больше изу­чаю, тем больше раду­юсь, удив­ля­юсь, проникаюсь.

P. S. Про ран­ний буд­дизм, т.н. «буд­дизм до тхе­ра­вады», его исто­ри­че­ский кон­текст, кор­рект­ность и некор­рект­ность переводов обще­при­ня­тых тер­ми­нов, лич­ность Будды и его уче­ние, можно узнать, во-первых, из самого Палий­ского канона; во-вторых, из книг Ричарда Гом­бриха «How Buddhism Began: The Conditioned Genesis of the Early Teachings» и «Theravada Buddhism: A Social History from Ancient Benares to Modern Colombo», а также из книги Сти­вена Бэтчелора «Confession of a Buddhist Atheist»; в-третьих, из кур­сов лек­ций, напри­мер, Сти­вена Бэт­че­лора и Джона Пикока.

Не знаю, почему в кни­гах по само­раз­ви­тию так мало об этом гово­рится… Почему в кни­гах о раз­ви­тии чело­ве­че­ского потен­ци­ала гово­рится, в основ­ном, о том, насколько это пре­красно и здо­рово, и насколько это чело­ве­че­ству необ­хо­димо на нынеш­нем этапе эво­лю­ции. Почему это пока­зы­ва­ется дви­же­нием от тем­ноты к свету, от неве­же­ства к зна­нию, от несчастья к сча­стью, от неудо­вле­тво­рен­но­сти к удо­вле­тво­ре­нию. Воз­можно, авторы нико­гда не испы­ты­вали насто­я­щей транс­фор­ма­ции на своей шкуре? Или же это реклам­ный ход, при­зван­ный заста­вить людей куда-то «расти» и «раз­ви­ваться»? И конечно, осо­бенно занятно зву­чат при­зывы к раз­ви­тию на благо всего чело­ве­че­ства; при­зывы к дви­же­нию, прикрываемому «высо­кими» идеалами.

Раз­ви­тие все­гда кри­зисно. Нет раз­ви­тия без кри­зиса. Не бывает. Эво­лю­ция — это не дви­же­ние к свет­лому буду­щему, и не выжи­ва­ние силь­ней­ших. Эво­лю­ция — это адап­та­ция к посто­янно изме­ня­ю­щейся среде. Но окон­ча­тельно адап­ти­ро­ваться невоз­можно — ведь всё посто­янно изме­ня­ется. А всё изме­ня­ется, потому что невоз­можно окон­ча­тельно адап­ти­ро­ваться — забав­ный замкну­тый круг. Еже­мо­мент­ное изме­не­ние и адап­та­ция к этому изме­не­нию (асси­ми­ля­ция и акко­мо­да­ция, в терминах Жана Пиаже) накап­ли­ва­ются до кри­ти­че­ских вели­чин, побуж­дая к каче­ствен­ной транс­фор­ма­ции, к отбра­сы­ва­нию ста­рого кокона. Как только ста­но­вится ком­фортно в оче­ред­ной системе — тут же про­яв­ля­ется дис­ком­форт нового уровня, и нужно снова дви­гаться дальше. Как у «Аква­ри­ума», неве­ро­ятно точно:

Дви­гаться дальше, как страшно дви­гаться дальше.
Выстроил дом, в доме ста­но­вится тесно, на улице мок­рый снег.
Ветер и луна, цветы абри­коса — какая терп­кая сла­дость;
Ветер и луна, все время одно и то же; хочется сде­лать шаг.

Рож­ден­ные в тра­вах, уби­тые мечом, мы думаем — это важно.
А кто-то сме­ется, глядя с той сто­роны — да, это мастер иллю­зий.
Про­стые слова, их стран­ные связи — какой без­от­каз­ный метод!
И я вижу песни, все время одни и те же: хочется сде­лать шаг.

Ино­гда это странно, ино­гда это больше чем я;
Едва ли я смогу ска­зать, как это застав­ляет меня, про­сит меня дви­гаться дальше.
Как страшно дви­гаться дальше!

Но я еще помню это место, когда здесь не было людно.
Я остав­ляю эти цветы для тех, кто появится после.
Дай Бог вам покоя, пока вам не хочется сде­лать шаг.

А ведь нет ника­кого выбора, ведь изме­не­ние всего нико­гда не пре­кра­ща­ется, про­цесс на то и гла­гол, чтобы происходить. Отгла­голь­ное суще­стви­тель­ное — бытие и ста­нов­ле­ние. Изме­не­ние неиз­бежно — откуда взяться выбору? Единствен­ный выбор — под­чи­ниться изме­не­нию, каким бы болез­нен­ным оно не было. Или, что выби­рают многие — как можно силь­нее ста­раться не обра­щать на это вни­ма­ния. «Дай Бог вам покоя, пока вам не хочется сделать шаг». Как только появ­ля­ется это жела­ние — всё, обрат­ного пути нет. Очень хочется снова забыться, закрыться, убе­жать, рас­тво­риться, поз­во­лить себя обду­ра­чить, зату­ма­нить. Но не полу­ча­ется. «Едва ли я смогу ска­зать, как это застав­ляет меня, про­сит меня дви­гаться дальше». Потому что тянет, как упру­гим кана­том, опу­тав­шим всё тело, и вокруг уже пустыня, а я всё ещё цеп­ля­юсь кор­нями за землю в тщет­ной попытке убе­дить себя, что вокруг полно живи­тель­ной влаги. Всё, что угодно, только лишь бы не изменение.

За сотни тысяч лет эво­лю­ции, наши пси­хо­ло­ги­че­ские лич­но­сти научи­лись иде­ально сопро­тив­ляться изме­не­ниям, иде­ально себя обма­ны­вать. Соб­ственно, пси­хо­ло­ги­че­ская лич­ность — это и есть сопро­тив­ле­ние изме­не­ниям. Уни­вер­саль­ное уравнение:

я = сопротивление

Нет, «я» — это не плохо и не хорошо, это про­сто защит­ный меха­низм, неко­ге­рент­ное облако того, что в пси­хо­ло­гии назы­ва­ется копинг-стратегиями. Не слово «я» само по себе, не поня­тие, а всё мировоззре­ние, завя­зан­ное на лич­ность; всё миро­про­стран­ство, опи­сы­ва­е­мое лич­ным (и кол­лек­тив­ным) миро­воз­зре­нием. И един­ствен­ный выбор, кото­рый я нашел за годы иссле­до­ва­ния — это про­сто при­знать это. При­знать, что за раз­ви­тием не стоит ника­кого жела­ния стать лучше, жить на благо чело­ве­че­ства, расти для осво­бож­де­ния всех живых существ, рас­кры­вать в себе зало­жен­ный духов­ный потен­циал, а про­сто бес­плод­ная попытка так иде­ально адап­ти­ро­ваться, чтобы пере­стало чесаться. Гово­рят, буддийско-индуистский тер­мин дукха неверно пере­во­дится как «стра­да­ние», более точный его перевод — «бес­по­кой­ная неудо­вле­тво­рен­ность». Не знаю, верно ли это с эти­мо­ло­ги­че­ской точки зре­ния, но бес­по­кой­ная неудо­вле­тво­рен­ность — это именно то, о чём я говорю. Един­ствен­ный насто­я­щий мотив дви­же­ния, кото­рый можно при­кры­вать, можно зама­зы­вать чем угодно в попытке сделать так, чтобы пере­стало чесаться. И един­ствен­ный выбор — это при­знать это, войти в это, стать этим, пере­стать сопро­тив­ляться изо всех сил; уви­деть это дви­жу­щей силой жизни и отдаться ей.

Абсурд­ность ситу­а­ции, конечно, в том, что при­зна­ние это, выбор этот — это тот же копинг, надежда лич­но­сти, что тогда-то нако­нец невы­но­си­мая чесотка пре­кра­тится. Мастер­ская уловка: «Я сда­юсь… А теперь, сде­лай мне хорошо!»

Что такое насто­я­щее при­зна­ние? Насто­я­щий отказ от сопро­тив­ле­ния? Воз­можно ли это вообще? Кому возможно?

Всё, что угодно, только бы не поте­рять кон­троль над ситу­а­цией. Ни при каких усло­виях. Никогда.

Говоря о том, что «всё чешется», я не имею в виду какие-то мета­фи­зи­че­ские кате­го­рии. У меня ато­пи­че­ский дер­ма­тит — тол­ком не под­да­ю­ще­еся лече­нию забо­ле­ва­ние, выра­жа­ю­ще­еся в при­сту­пах чеса­ния, болез­нен­ных покрас­не­ниях, ранах и корках по всему телу и общей силь­ной сухо­сти кожи. Ато­пи­че­ский дер­ма­тит сопро­вож­да­ется силь­ными при­сту­пами раздраже­ния и депрес­сии, и каж­дый раз новой топо­ло­гией в пери­оды обостре­ний. С 2008 года у меня был период ремиссии, в кото­рый забо­ле­ва­ние фак­ти­че­ски никак не про­яв­ля­лось, а с осени про­шлого года оно про­яви­лось с новой силой. Раз­дра­жа­ю­щим фоном посто­янно зудит всё тело, лока­ли­зу­ясь кон­крет­ными при­сту­пами раз в пару часов. Ино­гда это похоже на кома­ри­ные укусы, а ино­гда хочется отре­зать от себя куски плоти, отгрызть себе руки, снять с себя кожу. Этот зуд сложно игно­ри­ро­вать, но только сей­час я начи­наю с ним по-настоящему рабо­тать, изу­чать, пони­мать, слу­шать. Это уди­ви­тель­ный союз­ник, не поз­во­ля­ю­щий сра­ба­ты­вать более при­ми­тив­ным копинг-стратегиям, закры­ва­ю­щим глаза на необ­хо­ди­мость дви­же­ния, на необ­хо­ди­мость транс­фор­ма­ции. Поэтому путь только один — мак­си­мально пере­стать, насколько воз­можно, сопро­тив­ляться этому про­цессу бытия и ста­нов­ле­ния, и ныр­нуть в это с голо­вой. Погру­зиться в бес­по­кой­ную неудо­вле­тво­рен­ность, кото­рой я явля­юсь, не пыта­ясь с этим как-то спра­виться, затор­мо­зить, свернуть.

Быть собой, не обма­ны­вая себя.