Оригинал текста был опубликован в журнале «Эрос и Космос» 26 июня 2014 года.

В этой небольшой статье я хочу провести некоторые параллели между буддийской практикой випассаны и феноменологией — философским направлением, начало которому положил Эдмунд Гуссерль. Зачем это нужно? Или, точнее, почему мне это кажется интересным?

Я уже не раз писал, что одной из своих задач вижу демистификацию мистики, духовного пути и науки пробуждения, и перевод их из религиозно-мифического дискурса на рациональный современный язык. Это не значит, что из описаний духовности исчезнет поэзия и красота. Наоборот, это позволит найти оптимальный и прагматичный способ диалога на подобные темы, когда любое мифическое описание не будет автоматически приравниваться к «сказке о просветлении», а научные способы постижения абсолютных категорий не останутся сокрыты под толщей культурных наслоений, но будут выведены на поверхность для их максимально подробного изучения и оптимизации.

Итак, что может предложить феноменологическая традиция випассане?

В буддизме и многих других духовных системах говорится о том, что-то, что мы считаем настоящим и истинным в рамках обыденного сознания, оказывается относительным и иллюзорным с перспективы пробужденного разума. Как увидеть то, что находится за «вуалью» иллюзорного? В традиции випассаны¹ существует весьма конкретная техника, выполнение которой предполагает два фундаментальных шага:

1. Отказ от привычного «омраченного» образа мышления и понимания.
2. Перевод внимания на то, что можно изучать без подобных «омраченных» установок — на содержание прямого опыта прямо сейчас (то, что не связано ни с будущим, ни с прошлым, а наличествует).

Для обоих этих шагов в феноменологии Гуссерля разработан удобный понятийный аппарат.

Во-первых, для изучения прямого опыта нужно отказаться от естественной установки — то есть всего того, что мы привыкли считать объектами в реальности там, снаружи от субъекта. Например, откуда я знаю, что я мужчина, кареглазый брюнет, такого-то возраста и роста? Всë это я знаю только через зеркало, или как если бы я смотрел на себя глазами другого человека. Субъективно же, напрямую, подобное знание вообще никак не получить. Кроме того, ориентация на исследование нового предполагает готовность не опираться на старое. Поэтому нужно очистить сознание от естественной установки, от убеждений и концепций о себе, чтобы получить возможность чистого субъективного знания.

Отказ от естественной установки осуществляется через феноменологическую редукцию. Это значит, что всë моë знание о ситуации как бы «выносится за скобки», и я учитываю только то, что прямо сейчас входит в пространство моего неконцептуального прямого опыта. Например, то, что я кареглазый брюнет, — напрямую никак не переживается. А что переживается? Какие феномены обнаруживаются в субъективном настоящем?²

Существуют различные системы классификации таких феноменов, постигаемых напрямую. Например, в традиционной буддийской формулировке любые постигаемые феномены приходят через одну из «шести дверей восприятия»: пять органов чувств + ум. То есть это могут быть телесные ощущения, вкусы, запахи, звуки и визуальные образы (пять «классических» сенсорных каналов), а также мысли и состояния, которые возникают в уме.

По другой формулировке, которую предлагает «Махасатипаттхана-сутта» (на которой основывается вся современная традиция випассаны), любые постигаемые феномены относятся к четырëм категориям: телесные ощущения, чувства, состояния и качества ума, а также любые объекты вроде звуков и запахов.

Ещë одна классификация, которой я сам пользуюсь в практике, предлагает все обнаруживаемые напрямую объекты рассматривать как внешние и внутренние телесные, аудиальные и визуальные феномены.³ Например, звуки машин за окном — это аудиальное внешнее, а мысли — аудиальное внутреннее (другими словами, это явно аудиальный канал: я слышу мысли, но кроме меня их никто не слышит, это не внешние звуки, которые можно записать на диктофон). По тому же принципу, визуальное внешнее — это всë, что воспринимается физическим зрением, а визуальное внутреннее — образы и картинки в уме. Телесное внешнее — физические ощущения, телесное внутреннее — чувства и состояния.

Итак, мы отказались от естественной установки и произвели феноменологическую редукцию к прямому субъективному опыту настоящего, «вернувшись обратно к вещам», как призывал Гуссерль. Или, как формулирует схожую идею традиция випассаны, мы начали исследовать «вещи как они есть». Например, от «у меня болит живот» в результате феноменологической редукции мы пришли к ощущению плотного давления и скручивания (индивидуальным характеристикам ощущения в моменте). Уже это само по себе способно вызвать сильное прозрение в реальность феноменов, и понять, например, как на самом деле — в прямом опыте — переживается боль в животе или страх зайти вечером в подворотню.

Но мы можем пойти ещё на один шаг дальше. Согласно Гуссерлю, за феноменологической редукцией следует сделать ещё одну — эйдетическую. Эйдос — платоновская идея — это универсальная категория, которая относится не к конкретному проявлению, но которая стоит за любым проявлением, не сводясь к его индивидуальным характеристикам. Как формулировал этот шаг Гуссерль, «становится явной типическая особенность любого психического факта».

В практике випассаны способность распознавать такие «типические особенности» любого феномена в настоящем моменте является фундаментальным открытием, за которым начинается полноценное продвижение по ступеням прозрения. Типическими особенностями любого феномена являются, согласно випассане, так называемые «три характеристики бытия»:

1. Изменчивость. Любой объект возникает, изменяется и исчезает в нашем прямом опыте сознавания.
2. Неудовлетворительность. Отсутствие постоянства и стабильности объектов делает невозможными любые попытки опереться на них.
3. Отсутствие самосущей неизменной природы «я» (и других объектов). Поскольку всё взаимосвязано и находится в постоянном изменении, «я» не могу быть обнаружен как статичный объект.

Чем больше мы исследуем наличествующие в сознании феномены, чем больше мы узнаём их индивидуальные характеристики, тем больше нам становятся очевидны три универсальные характеристики любого явления и увеличивается мудрость прозрения. Причём эти три характеристики относятся не только к объектам сознания, но и к самому сознанию!

С помощью созерцательной практики, следуя принципам, изложенным выше, мы на прямом опыте можем обнаружить два центральных понятия в подходе Гуссерля — очевидность и интенциональность. Очевидность значит, что явления доступны нам в прямом опыте — они сознаются. На самом деле, феномены — это не столько «объекты сознания», сколько объекты сознавания. Интенциональность же значит то, что сознавание всегда — сознавание чего-то, внимательность всегда — внимание к чему-то. Другими словами, сознание и те феномены, которое оно сознаёт, возникают одновременно. И хотя Гуссерль, в полном согласии с пониманием випассаны, говорил о том, что «в потоке феноменологического бытия есть слой материальный и слой ноэтический⁴», он резко противился разделению акта познания на познающего субъекта и познаваемые им объекты. Наборот, «интенциональность характеризует сознание в содержательном смысле и в то же время дает право обозначить весь поток сознания как сознательный поток и единство».

Я начал статью с того, что выразил желание провести некоторые параллели между феноменологией и випассаной. Если основные моменты столь схожи, существует ли между ними какое-либо принципиальное различие?

Стивен Бэтчелор, известный автор и преподаватель, один из основателей секулярного буддизма, вспоминает о лекции Эммануэля Левинаса, одного из наиболее значительных философов-феноменологов, на которую он попал в результате размышлений, схожих с предпринимаемыми в этой статье. Бэтчелор пишет о том, как неприятно удивлён он был совершенным академизмом и сухим философствованием Левинаса, хотя ожидал, основываясь на понимании феноменологического метода Гуссерля и Хайдеггера, увидеть перед собой фактически просветленного учителя. Я могу лишь предполагать, почему это не так. В своём классическом виде феноменология является всё же методом философии, и, хотя она приложима к самоисследованию, она не ведёт к освобождению, к духовной реализации, к свободе и абсолютному счастью. Практика випассаны, с другой стороны, хотя и является частным случаем феноменологического метода, специально сконструирована таким образом, чтобы привести к прозрению, прекращению и окончательному освобождению. Ну, а начать можно, например, с дыхания.

Примечания