Я очень любил раньше карты продвижения в практике, и особый упор на ретритах делал на 16 ступеней прогресса прозрения а-ля Махаси Саядо. Кто был на моих первых интенсивах — хорошо помнят это. Во многих созерцательных традициях они есть, и вообще — это удобно, когда можно картировать себя на местности и лучше понимать, где ты оказался, и что тебя может ждать дальше. Наверное, одна из самых известных буддийских карт — это десять картин о выпасе быка (или, в индо-тибетской версии, о приручении слона). Ну и вообще кэмпбелловский путь героя ещё никто не отменял.

Но в какой-то момент я так устал ото всех карт, что перестал на них ориентироваться, в практике больше опираясь просто на конкретные, требующие решений, актуальные жизненные задачи.

Есть при этом одна карта пути, которую я очень люблю, и возможно, она не очевидна даже для большинства буддистов — четыре благородные истины:

• Есть страдание,
• Есть его причины,
• Есть потенциал к избавлению,
• И есть конкретный путь этого избавления.

Всё начинается с того, что вы обнаруживаете, что ситуация в одном из аспектов жизни вас не удовлетворяет…

Может, это прозвучит сейчас тривиально, но когда я впервые почувствовал, что страдание — это действительно благородная истина, то ощутил начало нового этапа пути. Это было на ретрите в лесном монастыре в Бирме, и к этому моменту уже много дней меня «нахлобучивало» неизбежной реальностью того, что всё временно, эфемерно и неудовлетворительно, что не за что зацепиться, что нет никакой твёрдой опоры, что все, кого я люблю, когда-то умрут… И вдруг, всё встало на свои места.

Помню, в тот момент я шёл по лесной тропе к своей хижине, и увидел, как с дерева опадает большой высохший лист. Он слетал медленно и очень кинематографично. На глаза навернулись слёзы, спазм в груди, и — расширение.

Как это всё происходит — загадка. Мысли такие ко мне приходили и раньше, опадающие листья я тоже видел. Но тут —что-то созрело, и упало вместе с этим листом. Глубочайшее страдание действительно есть — вот оно! — но это не проблема, а начало решения. И решимости. Решимости ценить каждое мгновение, улучшать и превосходить.

Мне нравится это предписание своей «оранжевой» конкретностью (если использовать термин из Спиральной динамики, теории ценностных уровней психологического взросления). Оранжевый — это про понимание скоротечности жизни, продуктивность и управление временем/собой, ориентированность на результат, саморазвитие.

Шинзен Янг говорит об этом так: мы можем оптимизировать каждое мгновение жизни. Что значит — оптимизировать?

Это значит как минимум 3 вещи:

1. Проживать всё то приятное, что может принести каждое новое мгновение, с максимальной полнотой и удовлетворением, полностью открываясь этому, не цепляясь и не удерживая.

2. Проживать всё то неприятное, что может принести каждое новое мгновение, с минимальным страданием и искажением восприятия и поведения, полностью открываясь этому, не отталкивая и не подавляя.

3. Использовать это мгновение для более полного и эффективного служения.

Первые два аспекта — чисто следствия внимательного осознавания. Третий аспект — про свободу жить согласно собственным ценностям, когда благодаря всё той же осознанности получается иногда освободиться в моменте от ограничивающих эмоций и мыслей.

Этот текст появился месяц назад в виде нескольких заметок в моём канале в Телеграме, подписывайтесь!

Случайно нашел в блокноте текст, записанный прошлым летом. Я редко публикую что-то подобное, но здесь в сжатом виде запакован не просто какой-то пиковый опыт, но такое моё переживание, которое доступно в любой момент времени, которое пронизывает меня насквозь. Возможно, с кем-то эти строки войдут в резонанс.

Мы все — ограниченные иллюзорные миры, сотканные из огромного распахнутого пространства. Иногда в этих ограниченных сферах вспыхивают туннели. Точнее, порталы из простора в простор. И вот мы бесконечно обновляемся в виде бесконечно вложенных друг в друга ограниченных сфер опыта. Удивительно, как иногда сфера опыта уступает сенсорно запредельному. Всё, что можно воспринять — уже здесь. Сенсорно запредельное — это ты. Взаимопроникновение — это мы. Чем шире и глубже это взаимопроникновение, тем сильнее я чувствую, когда твой мир в огне, боли и омрачении, и когда он в ясности, покое и радости.

Но я по определению могу чувствовать только в пределах своей сенсорности, своего ограниченного мира, а потому чувствуя твою боль, чувствую её как часть себя. Я потому хочу счастья всем живым существам, что жажду единства со всеми. Чем больше мы, тем больше боль, которая моя. В конечном итоге, это довольно эгоистичное желание — я просто не хочу страдать. Вот Лёва, годовалый сын мой, говорит мне, что ему больно. Мне больно. Я могу насколько-то ему помочь снаружи. Но я знаю совершенно точно, что для более «распакованных», оформленных сознаний-миров есть методы, которые они могут применять самостоятельно для самоочищения и самоисцеления. Тогда мы изначально уже соединяемся не через боль, но через счастье, покой и творчество. Через Источник.

Очевидным образом, методы эти — это разные технологии работы с моим ограниченным сенсорным опытом. Посредством которых я постепенно (или внезапно) понимаю, что весь мой ограниченный сенсорный опыт соткан из огромного распахнутого пространства. Что все ограниченные феномены восприятия, и радостные, и болезненные, сотканы из единого простора.

Самое чудесное при этом, конечно, что эти ограниченные миры-сферы — не сущности, не объекты, а становящиеся, постоянно мерцающие и пульсирующие потоки простора, бесконечно ткущего самого себя. Бесконечно взаимопроникающие сами с собой. Из пустоты, из полной потенциальности, вырастая сквозь круги космических привычек. Расширение-сжатие как единый феномен. Возникновение-исчезновение как единый феномен. Который есть ни что иное, как сама пульсирующая потенциальность.