Оригинал текста был опубликован в журнале «Эрос и Космос» 14 июля 2014 года.

Середина лета 2014 года знаменует собой полгода официального существования журнала «Эрос и Космос». Директор и ответственный редактор журнала Виктор Ширяев — о запуске и целях проекта, о промежуточных итогах работы, авторах и читателях журнала, интересных материалах, дальнейшем развитии и космическом эротизме.

Когда мы начали этот проект некоторое время назад, у нас были ви́дение и цель — цель создать что-то новое. Такой журнал, которого ещё не было в русскоязычном пространстве; такой журнал, который наполнялся бы целостным содержанием и следовал целостным смыслам; такой журнал, который позволял бы себе любые темы, но обязательно — с максимально интегральной, охватывающей перспективы; такой журнал, в котором поощрялось бы исследование и философских, и психологических, и политических, и любых других областей, и это исследование носило бы прагматический и прикладной аспект, позволяя насыщать читателей (и авторов) не только интеллектуальным, но и живым знанием роста, развития и трансформации.

При поддержке Глеба Калинина, замечательного программиста, дизайнера и технического директора нашего журнала, мы запустили сайт в ноябре 2013 года и намерились наполнить журнал до его официального открытия большим числом статей, поначалу работая над этим всего лишь втроём — Евгений Пустошкин, Александра Никулина и я. У нас пока не было других авторов, и пока что ещё не было читателей. Перед нами стояла задача подготовить сайт к полноценному запуску, чтобы нашему потенциальному читателю (а мы верили, что нас будут читать!) было из каких материалов выбрать что-либо по интересам.

Через несколько месяцев, в феврале 2014 мы решились официально объявить о том, что на просторах интернета появился новый журнал. На самом деле, с «открытием» ничего принципиально не изменилось: к этому моменту мы уже регулярно наполняли «Эрос и Космос» статьями, выпуская в неделю от трёх до пяти новых материалов на разные темы, и после официального старта мы продолжили в том же темпе.

Основная сложность была с небольшим количеством авторов, а также с тем, что всю редакторскую работу — выбор (а зачастую и написание) материала, вычитку и редактуру, оформление и публикацию — приходилось делать вдвоем Евгению и мне, причём на чистом энтузиазме и в ущерб основной работе, приносящей доход. Мы, впрочем, никуда не торопились. С нами было ви́дение и знание, что мы закладываем фундамент чего-то важного, чего-то, что должно родиться на свет и прожить достаточно долгое время, напитывая не только нас, но и других.

Сейчас, к середине лета-2014, к почти полугодию официального существования нашего журнала, я хочу наметить некоторые промежуточные итоги, которые могут послужить опорной вехой для дальнейшего развития и становления журнала.

На данный момент в журнале напечатаны статьи 35 авторов, из которых 11 — не русскоязычные авторы, перевод которых в «Эросе и Космосе» является эксклюзивным. Более того, некоторые из статей иностранных авторов написаны специально для публикации в нашем журнале, что для нас — большая радость и честь.

Всего в ЭК на данный момент можно прочитать 112 авторских статей и переводов, а также 30 новостей (как анонсов, так и самостоятельных содержательных материалов). Наиболее активным автором, переводчиком и локомотивом ЭК является Евгений Пустошкин, наш главред. Женя, так держать!

Спектр наших публикаций простирается от философской прозы до обзоров книг и фильмов, от практики медитации — до событий в России, от психотерапевтической работы с Тенью и эмоциями — до искусства, музыки и театра, от архитектуры и урбанистики — до интегральной философии, от нейрофизиологии и психосоматики — до религиоведения и парапсихологии… Разумеется, это лишь только некоторые из тем, которые мы затрагиваем на страницах ЭК.

Пользуясь случаем, хочу сказать, что мы с радостью примем статьи на экономические, социальные и социологические, а также политологические темы, поскольку они пока ещё не нашли в «Эросе и Космосе» достаточного освещения.

Такое количество тем и публикаций очень сложно обрабатывать вдвоём, и мы невероятно рады, что к нашей маленькой команде некоторое время назад присоединилась Алёна Нагорная, которая сразу же стала совершенно полноценным участником нашего эротически-космического шаттла. Кстати, и автор она тоже замечательная!

Через несколько месяцев после запуска журнала, мы открыли страницы в социальных сетях Facebook и Вконтакте, и теперь можем следить не только за авторами и статьями, но и за их популярностью и читателями. На данный момент у «Эроса и Космоса» 718 подписчиков Вконтакте и 418 подписчиков в Facebook’е, не считая тех, кто видит новые статьи через репосты в других комьюнити и на личных страницах читателей. В целом, каждую новую публикацию видит около двух тысяч человек, что для нас — замечательный результат. Кстати, если вы считаете ценным то, что мы делаем, то ваши «лайки» и репосты — это самый простой способ нас поддержать!

Да, про лайки. Самое время рассказать о том, какие материалы оказались самыми популярными.

Согласно аналитике от Google, наибольшее число просмотров оказалось у статей:

1. «Как мы думаем о теле. Краткий обзор четырёх парадигм телесности» набрал более 12.000 просмотров статьи на сайте.
2. «Лилит — воплощение женского Эроса» идёт на втором месте с 4.500 просмотров.
3. Интервью с Иваном Вырыпаевым «Текст — это вибрации» набрало более 3.200 просмотров.
4. И наконец «Семь прозрений о том, как обрести глубокую эмоциональную свободу» и «Майдан: интегральный взгляд» — по 3.000 просмотров каждая.

По версии Facebook, наибольшее число пользователей увидело следующие статьи:

1. «Феноменология и випассана: опыт сравнения» (3.800 просмотров, 206 переходов на сайт журнала, 116 лайков и репостов).
2. «Семь прозрений о том, как обрести глубокую эмоциональную свободу» (3.400 просмотров, 249 переходов на сайт журнала, 73 лайка и репоста).
3. «Об „осознанности“ в контексте изначального сознавания» (2.500 просмотров, 160 переходов на сайт, 70 лайков и репостов).
4. «Жизнь как практика» (2.400 просмотров, 160 переходов, 63 лайка и репоста).

Вконтакте добавляет, что из их пользователей 77% наших читателей — мужчины, и 23% — женщины, причём около 50% читателей — в возрасте от 21 до 30 лет (впрочем, здесь делаем поправку на аудиторию ВК).

В среднем же на сайт журнала заходило по 400 человек в день в марте и апреле, 500 — 600 в мае и инюне, и 700 — 800 человек в июне-июле, с пиками в полторы, две и даже три с половиной тысячи человек в дни особенно удачных публикаций. Динамика более чем замечательная!

Мы рассчитываем и дальше на подобную динамику, и будем продолжать радовать вас хорошими новыми статьями на разные темы с интегральной перспективы. Кстати, если вы хотите стать нашим автором, то направляйте свою заявку на почту editors at eroskosmos​.org, или заполните форму на этой странице.

Напоследок, раскрою несколько планов на ближайшее будущее:

Журнал ожидает некоторый редизайн и качественное изменение навигации, появление новых рубрик, подписка на рассылку через email, а также специальные аудио-материалы и кое-что ещё.

Stay tuned! 🙂

Оригинал текста был опубликован в журнале «Эрос и Космос» 26 июня 2014 года.

В этой небольшой статье я хочу провести некоторые параллели между буддийской практикой випассаны и феноменологией — философским направлением, начало которому положил Эдмунд Гуссерль. Зачем это нужно? Или, точнее, почему мне это кажется интересным?

Я уже не раз писал, что одной из своих задач вижу демистификацию мистики, духовного пути и науки пробуждения, и перевод их из религиозно-мифического дискурса на рациональный современный язык. Это не значит, что из описаний духовности исчезнет поэзия и красота. Наоборот, это позволит найти оптимальный и прагматичный способ диалога на подобные темы, когда любое мифическое описание не будет автоматически приравниваться к «сказке о просветлении», а научные способы постижения абсолютных категорий не останутся сокрыты под толщей культурных наслоений, но будут выведены на поверхность для их максимально подробного изучения и оптимизации.

Итак, что может предложить феноменологическая традиция випассане?

В буддизме и многих других духовных системах говорится о том, что-то, что мы считаем настоящим и истинным в рамках обыденного сознания, оказывается относительным и иллюзорным с перспективы пробужденного разума. Как увидеть то, что находится за «вуалью» иллюзорного? В традиции випассаны¹ существует весьма конкретная техника, выполнение которой предполагает два фундаментальных шага:

1. Отказ от привычного «омраченного» образа мышления и понимания.
2. Перевод внимания на то, что можно изучать без подобных «омраченных» установок — на содержание прямого опыта прямо сейчас (то, что не связано ни с будущим, ни с прошлым, а наличествует).

Для обоих этих шагов в феноменологии Гуссерля разработан удобный понятийный аппарат.

Во-первых, для изучения прямого опыта нужно отказаться от естественной установки — то есть всего того, что мы привыкли считать объектами в реальности там, снаружи от субъекта. Например, откуда я знаю, что я мужчина, кареглазый брюнет, такого-то возраста и роста? Всë это я знаю только через зеркало, или как если бы я смотрел на себя глазами другого человека. Субъективно же, напрямую, подобное знание вообще никак не получить. Кроме того, ориентация на исследование нового предполагает готовность не опираться на старое. Поэтому нужно очистить сознание от естественной установки, от убеждений и концепций о себе, чтобы получить возможность чистого субъективного знания.

Отказ от естественной установки осуществляется через феноменологическую редукцию. Это значит, что всë моë знание о ситуации как бы «выносится за скобки», и я учитываю только то, что прямо сейчас входит в пространство моего неконцептуального прямого опыта. Например, то, что я кареглазый брюнет, — напрямую никак не переживается. А что переживается? Какие феномены обнаруживаются в субъективном настоящем?²

Существуют различные системы классификации таких феноменов, постигаемых напрямую. Например, в традиционной буддийской формулировке любые постигаемые феномены приходят через одну из «шести дверей восприятия»: пять органов чувств + ум. То есть это могут быть телесные ощущения, вкусы, запахи, звуки и визуальные образы (пять «классических» сенсорных каналов), а также мысли и состояния, которые возникают в уме.

По другой формулировке, которую предлагает «Махасатипаттхана-сутта» (на которой основывается вся современная традиция випассаны), любые постигаемые феномены относятся к четырëм категориям: телесные ощущения, чувства, состояния и качества ума, а также любые объекты вроде звуков и запахов.

Ещë одна классификация, которой я сам пользуюсь в практике, предлагает все обнаруживаемые напрямую объекты рассматривать как внешние и внутренние телесные, аудиальные и визуальные феномены.³ Например, звуки машин за окном — это аудиальное внешнее, а мысли — аудиальное внутреннее (другими словами, это явно аудиальный канал: я слышу мысли, но кроме меня их никто не слышит, это не внешние звуки, которые можно записать на диктофон). По тому же принципу, визуальное внешнее — это всë, что воспринимается физическим зрением, а визуальное внутреннее — образы и картинки в уме. Телесное внешнее — физические ощущения, телесное внутреннее — чувства и состояния.

Итак, мы отказались от естественной установки и произвели феноменологическую редукцию к прямому субъективному опыту настоящего, «вернувшись обратно к вещам», как призывал Гуссерль. Или, как формулирует схожую идею традиция випассаны, мы начали исследовать «вещи как они есть». Например, от «у меня болит живот» в результате феноменологической редукции мы пришли к ощущению плотного давления и скручивания (индивидуальным характеристикам ощущения в моменте). Уже это само по себе способно вызвать сильное прозрение в реальность феноменов, и понять, например, как на самом деле — в прямом опыте — переживается боль в животе или страх зайти вечером в подворотню.

Но мы можем пойти ещё на один шаг дальше. Согласно Гуссерлю, за феноменологической редукцией следует сделать ещё одну — эйдетическую. Эйдос — платоновская идея — это универсальная категория, которая относится не к конкретному проявлению, но которая стоит за любым проявлением, не сводясь к его индивидуальным характеристикам. Как формулировал этот шаг Гуссерль, «становится явной типическая особенность любого психического факта».

В практике випассаны способность распознавать такие «типические особенности» любого феномена в настоящем моменте является фундаментальным открытием, за которым начинается полноценное продвижение по ступеням прозрения. Типическими особенностями любого феномена являются, согласно випассане, так называемые «три характеристики бытия»:

1. Изменчивость. Любой объект возникает, изменяется и исчезает в нашем прямом опыте сознавания.
2. Неудовлетворительность. Отсутствие постоянства и стабильности объектов делает невозможными любые попытки опереться на них.
3. Отсутствие самосущей неизменной природы «я» (и других объектов). Поскольку всё взаимосвязано и находится в постоянном изменении, «я» не могу быть обнаружен как статичный объект.

Чем больше мы исследуем наличествующие в сознании феномены, чем больше мы узнаём их индивидуальные характеристики, тем больше нам становятся очевидны три универсальные характеристики любого явления и увеличивается мудрость прозрения. Причём эти три характеристики относятся не только к объектам сознания, но и к самому сознанию!

С помощью созерцательной практики, следуя принципам, изложенным выше, мы на прямом опыте можем обнаружить два центральных понятия в подходе Гуссерля — очевидность и интенциональность. Очевидность значит, что явления доступны нам в прямом опыте — они сознаются. На самом деле, феномены — это не столько «объекты сознания», сколько объекты сознавания. Интенциональность же значит то, что сознавание всегда — сознавание чего-то, внимательность всегда — внимание к чему-то. Другими словами, сознание и те феномены, которое оно сознаёт, возникают одновременно. И хотя Гуссерль, в полном согласии с пониманием випассаны, говорил о том, что «в потоке феноменологического бытия есть слой материальный и слой ноэтический⁴», он резко противился разделению акта познания на познающего субъекта и познаваемые им объекты. Наборот, «интенциональность характеризует сознание в содержательном смысле и в то же время дает право обозначить весь поток сознания как сознательный поток и единство».

Я начал статью с того, что выразил желание провести некоторые параллели между феноменологией и випассаной. Если основные моменты столь схожи, существует ли между ними какое-либо принципиальное различие?

Стивен Бэтчелор, известный автор и преподаватель, один из основателей секулярного буддизма, вспоминает о лекции Эммануэля Левинаса, одного из наиболее значительных философов-феноменологов, на которую он попал в результате размышлений, схожих с предпринимаемыми в этой статье. Бэтчелор пишет о том, как неприятно удивлён он был совершенным академизмом и сухим философствованием Левинаса, хотя ожидал, основываясь на понимании феноменологического метода Гуссерля и Хайдеггера, увидеть перед собой фактически просветленного учителя. Я могу лишь предполагать, почему это не так. В своём классическом виде феноменология является всё же методом философии, и, хотя она приложима к самоисследованию, она не ведёт к освобождению, к духовной реализации, к свободе и абсолютному счастью. Практика випассаны, с другой стороны, хотя и является частным случаем феноменологического метода, специально сконструирована таким образом, чтобы привести к прозрению, прекращению и окончательному освобождению. Ну, а начать можно, например, с дыхания.

Примечания

Оригинал текста был опубликован в журнале «Эрос и Космос» 4 июня 2014 года.

Мы живём в информационную эру, когда фактически любая информация доступна нам через простую последовательность щелчков по клавиатуре. Яндекс, Гугл и Википедия — вот источники информации любого рода, от реактивных двигателей до тайных знаний мистических традиций Тибета. Ключевой момент заключается в том, что информация сама по себе не нормативна, т. е. она не предписывает нам, что с ней делать. Доступ к информации — это не хорошо и не плохо само по себе, но чем шире доступ, чем больше информации — тем шире и больше становится наше пространство возможностей. Мы можем узнать, как собрать взрывчатку, — и унести жизни десятков человек. Или мы можем узнать, как стать более глубоким, цельным, здоровым, живым человеком. Информация сама по себе — это просто «куча», а выборка первых страниц Яндекса по определенному запросу — это просто «эклектика».

Почему я об этом пишу? Дело в том, что иногда я встречаю такое представление об интегральном подходе: «Это просто сваливание в кучу всего подряд». Представление другого рода, чуть более продвинутое, можно выразить так: «Это когда рисуется большая картина, сводящая воедино данные из разных областей, но теряющая и глубину, и правильность этих данных в угоду мнимому объединению». На мой взгляд, и это не так.

Почему интегральный подход не эклектичен?

Прежде чем воспользоваться информацией, нам нужны определенные мировоззренческие основания. Другими словами — понимание того, зачем нам эта информация. Любой информацией мы пользуемся для чего-то. Куча не бывает для чего-то, она бывает лишь «потому что», т. е. благодаря стечению обстоятельств. Соединение же осмысленное, которое и понимается под термином интеграция, всегда служит определенной цели [1].

Лев Толстой вёл свои дневники более 50-и лет и ещё в самом начале этой практики, в 1847 году, записал следующее: «Цель жизни человека есть всевозможное способствование к всестороннему развитию всего существующего».

Интегральная теория видит цели человека схожим образом — как всевозможное способствование всестороннему развитию (раскрытию потенциала) всего существующего. И она предлагает простую классификацию этого самого «всего существующего» в следующем виде: любая вещь есть внешнее или внутреннее проявление индивидуального или коллективного.

Цель жизни человека есть всевозможное способствование к всестороннему развитию всего существующего

Внешние вещи можно потрогать и посчитать — это атомы и камни, галактики и города, светофоры и ваучеры. Они могут рассматриваться сами по себе, но существуют всегда в виде систем, соединений, связей.

Внутренние вещи можно только ощутить, пережить, прочувствовать. Если внешнее — это пространство форм, то внутреннее — пространство смыслов. В мире объектов нет объекта «ревность», есть только поведение, связанное с субъективным переживанием ревности. В мире объектов нет «корня из 3» (существующего лишь в субъективном измерении), но есть космические корабли, невозможные без этого субъективного знания. Коллективное же внутреннее отвечает за культурные смыслы — то есть такие смыслы, которые разделяются другими членами общества. Скажем, светофор или ваучер не имеет функции без культурного понимания обществом его смысла.

Оставлю подробное исследование этих четырех базовых измерений реальности (в интегральной теории именуемых квадрантами) для других статей, здесь же мне важно указать вот на что: существует внешнее и внутреннее индивидуального и коллективного (которые можно для краткости обозначить как сознание («я»), мир («оно»), культуру и социум («мы»)); и все эти измерения реальности — я, мы и оно — развиваются:

• Развивается мир — через усложнение и самоорганизацию, через эволюцию. Миллиард лет назад уже существовало наше Солнце, но ещё не было жизни на Земле.

• Развивается культура и социум. 10 тысяч лет назад ещё не было государств, а 4000 лет назад ещё не было письменности.

• Развивается сознание. 6 тысяч лет назад формальное мышление[2] ещё находилось в зачаточном состоянии, способность к абстрактным операциям была весьма примитивной, не было доступа к состоянию Свидетеля, и так далее.

Что даёт нам знание о разных сторонах реальности («я», «мы», «оно») и о развитии, которое в каждой из этих сторон происходит? Ещё раз повторю, что само по себе это знание ничего не даёт — оно нейтрально. Однако если наша цель — как у Толстого — способствование всестороннему развитию, то знание всех этих процессов позволяет глубже понимать их динамику, понимать историю их развёртывания, понимать их текущее положение и потенциальную будущность. А знание текущего положения и потенциальной будущности позволяет действовать в направлении наиболее здоровой, полной и гармоничной актуализации этой будущности.

Простым нагромождением информации этого не добиться. Если нам действительно доступен весь массив знаний человечества, то нам необходима и система упорядочивания этих знаний, которая будет одновременно описательной и нормативной — то есть такой, которая бы не только показывала, как различные области знания соотносятся друг с другом, но и что нам с этим делать. Говоря простыми словами, такая система должна показывать, как мы можем работать над своим телом и сознанием, и как мы можем участвовать в культурной и социальной жизни, чтобы обеспечивать актуализацию наиболее глубинных, экологичных, духовных, здоровых потенциалов всех этих измерений (которые всегда находятся в тесной взаимосвязи друг с другом).

Важно отметить, что актуализация глубинных потенциалов всех этих измерений происходит естественным образом изнутри, а не снаружи. Ребенка, находящегося на эгоцентрической стадии развития, невозможно «научить» быть на мироцентрической стадии, можно только вырастить, создавая соответствующие условия. Страну с традиционным обществом и диктатором-царём невозможно «сделать» демократической страной с гражданским обществом, можно только вырастить, создавая соответствующие условия. Само это понимание возможно только на системном мировоззренческом основании.

В трех словах ответив на критику «сваливания в кучу», хочу прояснить теперь момент с потерей глубины и конкретики в угоду поверхностному объединению.

Интеграция через дифференциацию

В противоположность эклектике, интегральный подход предполагает упорядочивание знания, но вовсе не через объединение всех областей знания во что-то одно, а напротив — через определение для каждой области знания своей собственной зоны экспертизы. В этом заключается один из важнейших интегральных принципов — неисключение. Неисключение означает, что критерии достоверности данных какой-либо ветви человеческого знания (парадигмы, социальной практики) распространяются только на феномены, описываемые с помощью этой парадигмы, не исключая достоверность других парадигм в других областях знания. Таким образом утверждается принципиальная необходимость дифференциации знания — что теория/практика и критерий достоверности знания (то есть парадигма) зависит от изучаемой области, и каждая из этих парадигм не может претендовать на объяснение явлений во всех остальных областях — для их последующей интеграции на адекватном основании.

Владимир Соловьёв писал в своей основополагающей работе «Философские начала цельного знания», что любое развитие проходит через три необходимых момента:

1. Недифференцированное единство — «безразличие». Только к началу эпохи Возрождения [3] различные области знания стали выделяться в отдельные науки.

2. Дифференцированность, разделенность, в которой, по словам Соловьёва, «актуальность переходит на сторону отдельных членов и сам прежний элемент единства является лишь как один из многих членов». Результатом становится ситуация, в которой догматизм Церкви становится замещён догматизмом доктрины позитивизма. Не множественность, но подчинение множественности новой догме.

3. Новая целостность, интеграция, достигаемая через признание истинной множественности практик и методов. Соловьёв: «Связующее… единство всех частей во втором моменте является лишь как отвлеченная сила или общий закон, который получает живую действительность и становится конкретной целостью в третьем моменте».

Таким образом, интеграция — это не эклектика. В противовес «сваливанию в кучу», интегральный подход предлагает системное объединение различных областей знания; более того, он полагает такое системное объединение необходимым для дальнейшего развития человека и общества. При этом, такое системное объединение — не подавляющее, а освобождающее, за счёт того, что за каждой областью знания и человеческой практикой, за каждой парадигмой признаётся достоверность в рамках родной ей области. И потому опасение, что «интегральщики» — это люди с поверхностным знанием во многих областях в угоду мнимому единству, не оправдано. С точностью до наоборот, как утверждает Джордж Сименс, визионер и философ обучения: «Будущее знания состоит в том, что каждый человек будет узким специалистом в какой-нибудь конкретной области. А путь к саморазвитию и открытию собственного потенциала будет лежать через постоянное взаимодействие с другими членами социума, также обладающими глубинными знаниями в своих областях». [4]

При этом, добавляет интегральная теория, настоящее «глубинное знание в своей области» позволит другим областям знания и практик человечества быть и развиваться — через признание необходимой частичности своей области, через признание её неисключительности, через признание того, что только в союзе и диалоге различных теорий и практик человечества, раскрывающих различные и несводимые друг к другу грани реальности, возможна настоящая их интеграция, в которой целостность определяется целью, которая есть всевозможное способствование к всестороннему развитию — раскрытию потенциала — всего существующего.

Примечания
Слова «целое» и «цель» — родственные. ↩
Формальное мышление — термин когнитивной психологии и психологии развития. ↩
Происходившего не только в Европе; как и в «осевое время» середины первого тысячелетия до н.э., в XV—XVI вв. схожие процессы происходили и на Востоке. ↩
Полный текст интервью «Теориям и Практикам» можно посмотреть здесь. ↩

К счастью или сожалению, но единственный залог успешной практики — это самвега, или чувство «духовной срочности». Время идëт неумолимо, и если я практикую с серьезными намерениями — я это делаю для чего-то. Если я это делаю для чего-то, то я неизбежно заинтересован в эффективности практики. А иначе — зачем практиковать?

Если я практикую лениво и плохо, это значит только, что у меня не хватает мотивации. Еë может не хватать из-за недостатка желания освобождения (если нравится пребывать в иллюзиях и омрачениях), или же еë может не хватать из-за недостатка веры.

О буддизме часто говорят, что это рациональная практика, в которой нет веры. Это не так. Без веры невозможна никакая практика.

Будда палийского канона говорил, что достижение окончательного освобождения и безусловного счастья возможно за несколько дней, о том же говорят чаньские мастера. Книга одного из моих учителей, У Пандиты, называется «В этой самой жизни».

Насколько сильно вы этого хотите? Насколько сильно вы верите в то, что это вообще возможно? Это просто интерес и любопытство, или это насущная необходимость?

Это может звучать жестко и «достигаторски», но это правда — в нас мало веры и мало желания. А когда мало веры и желания, то можно себя не обманывать — это не практика, а просто игра в духовность, небольшое чувство приятного облегчения для эго в тяжелые моменты.

Но если желание и вера есть, то есть и способ практики.

Будда Шакьямуни, чаньские мастера, учителя Тхеравады — все указывают совершенно одинаково, что ключ к практике ровно один: непрерывное сознавание, непрерывная внимательность, «тонкий дымок без прерываний». И это либо внимание к тому, что меняется, ко всему проявленному («шесть дверей восприятия»), либо к тому, что не меняется, к непроявленному (то, что находится за их пределами).

Абсолютно неважно, что вы делаете, где вы находитесь и в каком состоянии — вы можете пробудиться к абсолютной реальности и безусловному счастью прямо сейчас. Вопрос только в том, насколько вы в это верите, насколько вы этого хотите, и насколько вы понимаете, что это и зачем этого хотеть.

Если вы понимаете, что пробуждение и полное освобождение от страданий — это не сказка, не что-то далекое и недоступное, не что-то таинственное и редкое, то победа становится реальной и доступной. Если же веры и желания в вас мало, то вы заранее обрекаете себя на поражение.

Пусть все чувствующие существа будут счастливы и избавятся от страданий!

С днем Победы!

Оригинал текста был опубликован в журнале «Эрос и Космос» 9 мая 2014 года.

Чтобы понять, что такое наши миро­воз­зре­ния, часто исполь­зу­ются мета­форы карт и тер­ри­то­рий. Но что такое карта и что такое тер­ри­то­рия? Как они соотносятся?

Фило­софу Аль­фреду Кор­жиб­ски, осно­ва­телю общей семан­тики, при­над­ле­жит зна­ме­ни­тая фраза о том, что карта не явля­ется тер­ри­то­рией. Дру­гими сло­вами, наши пред­став­ле­ния о реаль­но­сти не явля­ются самой этой реаль­но­стью. Тот мир, в котором мы живём, это именно наш мир, а не про­сто некий абстрактно дан­ный нам мир. И хотя это, на пер­вый взгляд, кажется доста­точно оче­вид­ным, в этом раз­ли­че­нии кро­ется уди­ви­тель­ная муд­рость и осво­бож­да­ю­щая сила. Впрочем, не так уж это и очевидно!

Во-первых, у каж­дого миро­воз­зре­ния, будь оно свя­зано с куль­ту­рой, в кото­рой чело­век вырос, или с уров­нем раз­ви­тия этого чело­века (а на каж­дом уровне раз­ви­тия миро­воз­зре­ние меня­ется кар­ди­наль­ным обра­зом), эта карта своя. Собственно, миро­воз­зре­ние — это и есть карта.

Во-вторых, миро­воз­зре­ния раз­ных уров­ней раз­ви­тия опре­де­ляют свои отно­ше­ния с тер­ри­то­рией весьма раз­ным — и это очень важ­ный момент! — способом.

К при­меру, на мифи­че­ском уровне раз­ви­тия пре­об­ла­дает пред­став­ле­ние, что есть только тер­ри­то­рия. Соот­вет­ственно, к ней может быть только одна карта, адек­ват­ная этой тер­ри­то­рии — поскольку не суще­ствует ещё пони­ма­ния раз­дель­но­сти карт и тер­ри­то­рий. Мифи­че­ский уро­вень раз­ви­тия верит, что их карта един­ственно вер­ная именно потому, что ника­ких карт ещё нет, есть только сама тер­ри­то­рия. Соот­вет­ственно, даже если карта мифи­че­ских обществ кем-то не разделяется, этот кто-то в любом слу­чае пози­ци­о­ни­ру­ется внутри этой карты. Ска­жем, на тер­ри­то­рии хри­сти­а­нина мифического уровня раз­ви­тия при­сут­ствуют ад и рай. И если буд­дист будет упор­ство­вать в своём буд­дизме, он попа­дёт в наш, хри­сти­ан­ский ад. Един­ствен­ный спо­соб для этого буд­ди­ста попасть в наш рай — стать хри­сти­а­ни­ном. Именно поэтому, из-за нераз­ли­че­ния карты и тер­ри­то­рии, в мифи­че­ских обще­ствах столь силен про­зе­ли­тизм: чело­ве­че­ство можно спа­сти (т.е. обес­пе­чить для всех попа­да­ние в наш рай) только через при­ня­тие всем чело­ве­че­ством нашей карты, ведь она на самом деле одна на всех, поскольку и тер­ри­то­рия — одна на всех.

На раци­о­наль­ном уровне раз­ви­тия есть раз­ли­че­ние карты и тер­ри­то­рии, но лишь в том смысле, что есть только одна общая для всех реаль­ность, и наше дело — опре­де­лить наи­бо­лее адек­ват­ную карту. У мифи­че­ских и магических обществ карты, естественно, неадек­ват­ные (ведь они не про­хо­дят про­верку науч­ным мето­дом), а у нас может быть адек­ват­ная — и с каж­дым годом и с каж­дым новым откры­тием в физике, химии, био­ло­гии и дру­гих нау­ках мы при­бли­жа­емся всё ближе к адек­ват­но­сти нашей карты. Соот­вет­ственно, наша задача как раци­о­наль­ных созда­ний — ука­зать маги­че­ским и мифическим людям (и снова про­зе­ли­тизм!), что их карта совер­шенно неадек­ватна, ведь тер­ри­то­рия выгля­дит совсем иначе, чем они пред­по­ла­гают: под зем­лёй не ад, а магма!

Догматизм возможен только тогда, когда есть только одна правильная картина мира

На постра­ци­о­наль­ном, плю­ра­ли­сти­че­ском уровне часто можно встре­тить пред­став­ле­ние, что тер­ри­то­рия прин­ци­пи­ально непо­зна­ва­ема, и всё, что нам доступно — это обу­слов­лен­ные наборы карт. Поскольку таких карт может быть очень много (отсюда — плю­ра­лизм), а конеч­ная истина непо­зна­ва­ема, про­ис­хо­дит пово­рот к экзи­стен­ци­а­лизму (мы навеки поте­ряны в кон­текстах смыс­лов) и к соци­аль­ной при­роде карт: кри­те­рием адек­ват­но­сти карты ста­но­вится не то, насколько хорошо она опи­сы­вает реаль­ность, а то, насколько она обес­пе­чи­вает гар­мо­нич­ное сосу­ще­ство­ва­ние всех людей (и всех живых существ), и насколько она в прин­ципе антитоталитарна.

Инте­граль­ное миро­воз­зре­ние (в том виде, как его фор­му­ли­рует Инте­граль­ная тео­рия) пре­вос­хо­дит и вклю­чает истины мифи­че­ского, раци­о­наль­ного и плю­ра­ли­сти­че­ского миро­воз­зре­ний. То есть пре­вос­хо­дит и вклю­чает и пред­став­ле­ния этих уров­ней о реаль­но­сти, и их вза­и­мо­от­но­ше­ния с реальностью.

Бла­го­даря всей эво­лю­ции созна­ния нам сей­час оче­видно, что карта и тер­ри­то­рия — это не одно и то же; что есть реаль­ность, и есть наши пред­став­ле­ния о ней, кото­рые все­гда будут состав­лять нашу реаль­ность. Оче­видно также, что таких пред­став­ле­ний может быть очень много, и нужно ува­жать их, покуда они не начи­нают зани­маться тота­ли­тар­ным подав­ле­нием дру­гих мировоззрений.

Инте­граль­ное миро­воз­зре­ние добав­ляет к этим пони­ма­ниям одно важ­ный момент: да, карта не есть тер­ри­то­рия, и суще­ствует мно­же­ство карт, но точно так же суще­ствует и мно­же­ство территорий! Дру­гими сло­вами, если для мифи­че­ского уровня есть только одна тер­ри­то­рия и нет карт («буд­ди­сты будут гореть в нашем аду»), если для раци­о­наль­ного уровня есть только одна тер­ри­то­рия и есть более или менее адек­ват­ные карты («мы изоб­рели теле­скоп и на небе седого дедушку не нашли»), если для плю­ра­ли­сти­че­ского уровня тер­ри­то­рия непо­зна­ва­ема и есть только бес­ко­неч­ные кон­тек­сты карт, то для уровня инте­граль­ного карта и тер­ри­то­рия нераз­рывно свя­заны и нахо­дятся в посто­ян­ном взаимовлиянии.

Что это зна­чит? Это зна­чит, что когда мы гово­рим о карте или тер­ри­то­рии, мы авто­ма­ти­че­ски гово­рим, по сути, о «карте/территории»; что любое пред­став­ле­ние о реаль­но­сти созда­ётся реаль­но­стью и создаёт реальность.

Любое пред­став­ле­ние о реаль­но­сти созда­ётся реаль­но­стью и создаёт реальность

Один оче­вид­ный при­мер: карта наци­стов (их пони­ма­ние того, «как всё на самом деле устро­ено») доста­точно сильно повли­яла на тер­ри­то­рию, в пря­мом и пере­нос­ном смысле.

Один чуть менее оче­вид­ный при­мер: до опре­де­лен­ного уровня созна­ния (как инди­ви­ду­аль­ного, в раз­ви­тии ребенка, так и кол­лек­тив­ного, в исто­рии чело­ве­че­ства) не суще­ствует слож­ных абстракт­ных кон­цеп­тов. К при­меру, «3√5» — это реальная вещь, или нере­аль­ная? Это только карта, или тер­ри­то­рия? Пред­став­ле­ние, или реаль­ность? И где эта вещь находится?

Чтобы разо­браться с этим, Инте­граль­ная тео­рия вво­дит два удоб­ных обо­зна­че­ния: «кос­ми­че­ская при­вычка» и «космический адрес».

Вся реаль­ность цели­ком в Инте­граль­ной тео­рии назы­ва­ется «Кос­мос» с боль­шой буквы, поскольку слово «кос­мос» обычно вклю­чает в себя только аст­ро­но­ми­че­ские реа­лии, здесь же под­ра­зу­ме­ва­ется именно вообще Всё.

Кос­ми­че­ская при­вычка — это любые эво­лю­ци­онно зало­жен­ные прин­ципы, и чем более они фун­да­мен­тальны, тем «при­вычка» силь­нее. Ска­жем, био­ло­ги­че­ские законы не могут опро­верг­нуть хими­че­ские, а хими­че­ские законы — физи­че­ские. Птицы летают бла­го­даря, а не вопреки зако­нам физики, потому что физи­че­ские законы как кос­ми­че­ская при­вычка усто­я­лись за мил­ли­арды лет до того, как появи­лась био­ло­ги­че­ская жизнь.

В кол­лек­тив­ной и инди­ви­ду­аль­ной пси­хо­ло­гии, как и у всего осталь­ного, тоже есть свои кос­ми­че­ские при­вычки. Ска­жем, эво­лю­ци­онно более ран­ние ста­дии раз­ви­тия чело­ве­че­ства ока­зы­ва­ются более уко­ре­нен­ными и менее под­вер­жен­ными изменениям кос­ми­че­скими при­выч­ками, чем ста­дии, воз­ник­шие отно­си­тельно недавно. Так же и в инди­ви­ду­аль­ном плане — зало­жен­ное в меня в дет­стве изме­нить гораздо слож­нее (если вообще воз­можно), чем-то, что было «зало­жено» в меня сего­дня утром. Слож­ность изме­не­ний кос­ми­че­ски уко­ре­нен­ных при­вы­чек свя­зана ещё и с тем, что каж­дое сле­ду­ю­щее новое воз­ник­но­ве­ние в Кос­мосе осно­вы­ва­ется на всём том, что воз­никло до него. Прак­ти­че­ски невоз­можно пере­стро­ить фундамент, когда на нём уже воз­ве­дён целый дом. Поэтому мы и гово­рим про кос­ми­че­ские при­вычки раз­ной сте­пени укорененности.

Кос­ми­че­ский адрес — это то, где лока­ли­зу­ется то или иное воз­ник­но­ве­ние. Я уже писал раньше о том, что Космос оформ­ля­ется через внеш­нее и внут­рен­нее инди­ви­ду­аль­ного и кол­лек­тив­ного. Внеш­нее можно потро­гать, внут­рен­нее можно почув­ство­вать или помыс­лить. Напри­мер, 3√5 не нахо­дится во внеш­нем мире объ­ек­тов, кото­рые можно потро­гать. Тем не менее, от этого 3√5 не становится менее реаль­ным — про­сто нужно пони­мать чётко его кос­ми­че­ский адрес. С дру­гой сто­роны, орби­таль­ная станция «Мир», кото­рая явля­ется вполне себе физи­че­ским «внеш­ним» объ­ек­том, не была бы постро­ена без этого «внутреннего» объ­екта (то есть без слож­ного систем­ного мыш­ле­ния высо­ких поряд­ков абстракции).

Вдо­ба­вок к раз­ли­че­нию внеш­него и внут­рен­него инди­ви­ду­аль­ного и кол­лек­тив­ного, Инте­граль­ная тео­рия добав­ляет к косми­че­скому адресу уровни созна­ния, о кото­рых шла речь выше. Мы уже гово­рили о том, что 3√5 — это объ­ект рациональ­ного уровня раз­ви­тия (дора­ци­о­наль­ный трех­лет­ний ребе­нок не в состо­я­нии, в пря­мом смысле слова, понять смысл или про­из­ве­сти опе­ра­ции с этим объ­ек­том). Таким обра­зом, кос­ми­че­ский адрес 3√5 — это раци­о­наль­ный уро­вень инди­ви­ду­аль­ного и кол­лек­тив­ного внутреннего.

Зачем нам нужно это про­яс­нять? Почему это вообще важно?

Во-первых, соот­но­ше­ние тер­ри­то­рий и карт сильно меня­ется в тот момент, когда мы пони­маем, что они вза­имно создают друг друга в посто­ян­ном про­цессе ста­нов­ле­ния. Тер­ри­то­рия про­буж­дает новые карты, фор­ми­ру­ю­щие новую тер­ри­то­рию. Жизнь фор­ми­рует кос­ми­че­скую при­вычку раци­о­наль­ного уровня созна­ния, кото­рый создаёт карту, в кото­рой воз­мо­жен такой объ­ект как 3√5, кото­рый спо­соб­ствует созда­нию новой тер­ри­то­рии — орби­таль­ной стан­ции «Мир».

Как это отно­сится к нацизму и нашему отно­ше­нию к нему? Как это отно­сится к рели­ги­оз­ному фун­да­мен­та­лизму и нашему отно­ше­нию к нему? Как это отно­сится к либе­ра­лизму и нашему отно­ше­нию к нему?

Во-вторых, тер­ри­то­рия может быть как внеш­ней, так и внут­рен­ней. 3√5 — это реаль­ный объ­ект внут­рен­ней тер­ри­то­рии, адек­ват­ной кар­той для кото­рого явля­ется лишь миро­воз­зре­ние раци­о­наль­ного уровня (для дора­ци­о­наль­ного мировоззрения/карты, ска­жем, эти сим­волы явля­ются про­сто чёр­ным узо­ром на белом фоне). И важ­ное пре­иму­ще­ство интеграль­ной кар­то­гра­фии заклю­ча­ется именно в её акценте на раз­лич­ные фено­мены внут­рен­них территорий:

Про­буж­де­ние, Про­свет­ле­ние, Бог, любовь, без­услов­ное сча­стье, Осво­бож­де­ние, меди­та­тив­ные состо­я­ния и про­чие феномены внут­рен­них тер­ри­то­рий опыта обре­тают смысл только в кон­тек­сте опре­де­лен­ных карт, точно так же, как 3√5 обре­тает свой истин­ный смысл только в кон­тек­сте карты раци­о­наль­ного миро­воз­зре­ния. И соот­вет­ственно, подобно тому, как лишь добрав­шись в своём раз­ви­тии до кос­ми­че­ского адреса, по кото­рому «про­пи­сано» раци­о­наль­ное миро­воз­зре­ние, мы обре­таем и пони­маем реаль­ный смысл 3√5 и можем постро­ить орби­таль­ную стан­цию «Мир», мы обре­таем и пони­маем смысл таких фено­ме­нов как «Про­буж­де­ние» или «Бог» лишь добрав­шись до кос­ми­че­ского адреса той карты, кото­рая делает их реаль­ность осмыс­лен­ной; той карты, кото­рая одно­вре­менно создаёт такую тер­ри­то­рию внут­рен­него опыта и созда­ётся ей.

Осознание коcмических привычек и космических адресов освобождает и даёт простор для жизни в полноте её проявлений

Да, верно, карта не есть тер­ри­то­рия. Они раз­личны хотя бы потому, что может быть много карт к одной тер­ри­то­рии, и адек­ват­ность карт про­ве­ря­ется поко­ле­ни­ями уче­ных, прак­ти­ку­ю­щих иссле­до­ва­ние тер­ри­то­рий, опи­сы­ва­е­мых этими кар­тами (как во внеш­нем, так и во внут­рен­нем измерении).

И столь же верно, что новые карты акти­ви­руют, задей­ствуют новые тер­ри­то­рии. Дора­ци­о­наль­ный ребе­нок и раци­о­наль­ный взрос­лый живут, в пря­мом смысле слова, в раз­ных мирах. Мифи­че­ская куль­тура и раци­о­наль­ная куль­тура порож­дают разные миры. В этом Инте­граль­ная тео­рия при­со­еди­ня­ется к мяг­кой фор­му­ли­ровке гипо­тезы Сепира-Уорфа, уси­ли­вая её дан­ными пси­хо­ло­гии развития.

Осо­зна­ние кос­ми­че­ских при­вы­чек и кос­ми­че­ских адре­сов как раз­лич­ных миро­воз­зре­ний, так и раз­лич­ных объ­ек­тов, для них суще­ству­ю­щих, осво­бож­дает и даёт про­стор для жизни в пол­ноте её про­яв­ле­ний. Осво­бож­дает потому, что впер­вые даёт воз­мож­ность насто­я­щего диалога.

Больше нет необ­хо­ди­мо­сти сво­дить все фено­мены к тер­ри­то­рии одной из карт (напри­мер, опро­вер­гать суще­ство­ва­ние Бога на тер­ри­то­рии раци­о­наль­ного миро­воз­зре­ния) или искать фено­мены по тому кос­ми­че­скому адресу, где они не про­пи­саны (напри­мер, искать созна­ние в мозге).

В чём есть необ­хо­ди­мость, так это в диа­логе, в поиске адек­ват­ных инстру­мен­тов транс­ля­ции из одной карты и одного мира — в дру­гой. В этом я вижу основ­ную эво­лю­ци­он­ную задачу нашего вре­мени. Таких инстру­мен­тов пока ещё практически нет; только-только начи­нают фор­ми­ро­ваться осно­ва­ния для их появ­ле­ния. И инте­граль­ная тео­рия может быть пер­вым шагом к созда­нию этих оснований.

В такие дни я много думаю о том, как мы стремимся познать внешний мир, забывая о мире внутреннем. А ведь это изменения во внутреннем мире позволили нам дойти от далеких обезьяньих предков до Юрия Гагарина. Нас так очаровывает красота рождения сверхновых в космосе — и это потрясающе! — но как часто мы забываем по-хорошему очароваться и удивиться рождению новой мысли или нового чувства в бесконечном пространстве нашего сознания.

Наверное, не все могут/хотят стать профессионалами внутреннего космоса, как не все становятся профессиональными астрофизиками. Но как будет здорово, если мы все станем хотя бы немножечко любителями, способными отличить нашу внутреннюю кассиопею от внутреннего ориона, или большую медведицу — от малой. Как будет здорово, если мы сможем наслаждаться тем Большим Взрывом, который случается в нашем сознании прямо сейчас, и каждое новое мгновение. Тогда, глядишь, и на Земле всё постепенно наладится.

---

А соединением внешнего и внутреннего космоса может стать практика созерцания такого короткого видео. Всё внимание в глаза и уши, и если внимание уходит в мысли — возвращайте его обратно в глаза и уши столько раз, сколько потребуется. Замечайте также, если просмотр этого видео рождает какие-либо эмоции в теле:

Оригинал текста был опубликован в журнале «Эрос и Космос» 11 апреля 2014 года.

В кругах сторонников эволюционной философии и эволюционной духовности часто можно слышать слова о ценности развития, и складывается впечатление, что иногда при такой позиции средство может подменить цели. Развитие, на мой взгляд, не является ценностью само по себе, потому что развитие — оно всегда от чего-то к чему-то; или если вам близка телеологическая и антропоцентрическая перспектива, «для чего-то».

Развитие — это факт нашего существования. На биологическом уровне, мы меняемся и филогенетически как вид Homo, и онтогенетически от сперматозоида и яйцеклетки — к взрослому индивиду. На социальном уровне от племенного строя мы меняемся к царствам и демократическим государствам (нет такого народа, где демократии не предшествовали бы цари). На культурном уровне, мы меняемся от магических верований к мифическим, к рациональным (и вероятно — пострациональным). Наконец, на психологическом уровне мы растем от зачаточной «биологической» разумности младенца к цельным взрослым личностям, обладающим комплексной психологической идентичностью.

Однако сами по себе эти все вещи есть просто факт нашего существования — «развитие происходит» — и не несут в себе ценности. Ценность — это обратная, невидимая сторона фактов, которую нужно уметь раскрыть. Ценность — это способность придать фактам смысл, и эта способность тоже развивается как в процессе нашего индивидуального психологического взросления, так и в процессе социокультурных мутаций.

И с этой перспективы ценностью развития оказывается то, что оно на каждом из упомянутых выше уровней, или граней нашего бытия, раскрывает. Что раскрывается в процессе развития с объективной стороны, что может обладать всё возрастающей ценностью? Что раскрывается в процессе развития с субъективной, психологической, «внутренней» стороны, что может обладать всё возрастающей ценностью? И что, наконец, раскрывается в процессе развития с социокультурной стороны, что может обладать всё возрастающей ценностью?

Американский философ Кен Уилбер предлагает на эти вопросы простой и древний ответ, явившийся итогом изучения сотен последовательностей развития в разных областях жизни; ответ, который давали многие крупнейшие философы от Платона до Канта и Соловьева. Этот ответ: Истина, Красота и Благо.¹

Критерий развития как объективного процесса — получение всё бо́льших знаний о себе и мире, в частности — продвижение вперёд наук. То есть ценность развития этой сферы жизни — раскрытие всё бо́льшей истины, которую, как говорят современные учёные, мы никогда не сможем узнать всю без остатка. Истины, которая даёт нам возможность становиться здоровее, перемещаться быстрее, использовать больше энергии для технологических нужд и т. п.

Критерий развития как процесса субъективного — обнаружение всё бо́льшей красоты на всё бо́льшей глубине сознания. Ценность развития этой сферы жизни знает каждый, кто обращал внимание на природу нашего сознания. Красота сознания абсолютно неисчерпаема, и можно только стремиться к тому, чтобы узнавать её всё больше и переживать её всё полнее.

Критерий развития как социокультурного процесса — это движение ко всё бо́льшему благу через мироцентрические ценности, глубину межличностного общения, экологичность и этичность поведения, сострадание и любовь.

Так что говоря о ценности развития в целом, мы подразумеваем вполне конкретные вещи: ценность раскрытия, узнавания, задействования всё бо́льшей Истины, Красоты и Блага. И самая простая проверка на интегральность моих действий — это определение того, насколько они соответствуют наибольшей степени охвата стадий развития во всех этих областях.

Уилбер в своих работах вводит термин «базовая моральная интуиция». Такая интуиция проявляется как желание

увеличить собственную глубину, пространство измерения «мы» и улучшить объективный порядок вещей («оно») … То есть защищать и поддерживать самую большую глубину для самого большого охвата. В попытке поддерживать наибольшую глубину для наибольшего пространства мы должны научиться делать прагматические суждения о различиях во внутренней ценности, о степени глубины, которую мы разрушаем в попытке удовлетворить наши жизненные потребности.²

Проблема в том, что «степень глубины», «внутренняя ценность», «самый большой охват» — все эти понятия звучат весьма абстрактно, особенно если речь идёт про конкретные ежемоментные действия. Поэтому, как я это чувствую, столь полезным может быть понимание базовой моральной интуиции просто как стремления в каждом действии следовать наибольшим возможным Истине, Благу и Красоте.

Каждое действие (я не открою здесь Америки) — это единственно возможное действие прямо сейчас. И сейчас. И вот сейчас. Как сказал Его Святейшество Далай-лама XIV, «перерождаемся не мы, а наши привычки». Это вот как раз об этом. Из момента в момент, из проявления в проявление, из действия в действие переходят наши привычки, питая и информируя эти действия и всё более и более закостеневая. И одна из немногих возможностей что-то с этим сделать — это учиться распознавать, ведут ли они к большему Благу, Истине и Красоте.

В этом, на мой взгляд, проявляется основной принцип интегральной прагматической философии. Интегральная прагматика — это понимание, что развитие не самоценно; что оно всегда — для чего-то. И это способность ежемоментного действия с учетом этого понимания.

Конечно, такое действие возможно только тогда, когда мы чувствуем, что что-то «не так», что в этот момент может родиться больше Красоты, Истины и Блага. Об этом подробно пишет замечательный трансперсональный психолог и пионер психоделической терапии Ральф Мецнер в своем исследовании жизненных метафор трансформации. Трансформация и рост у взрослых людей возможны только тогда, когда мы осознаём, что это возможно и желанно. Классическая метафора: чтобы желать освобождения, нужно ощущать себя в клетке. Или: чтобы хотеть идти к свету, нужно увидеть себя во тьме. Прагматика — это понимание своего изначального положения, знание конкретных инструментов, которые могут исправить это положение (для разных случаев они могут быть разные), и способность использовать эти инструменты и прикладывать энергию к неуклонному следованию этому. Интегральная прагматическая философия предлагает свой вариант осмысления этих трех.

Истина — это способность правдиво и честно видеть положение вещей; признавать свою личную и межличностную ситуацию (то есть контекст действия).

Благо — это способность учитывать всякий межличностный контекст и видеть настоящего полноценного Другого за нашими мнениями и суждениями о нём. Признавать то, что мы не одни в этом мире (то есть распознавать цель действия — ведь всякое действие подразумевает взаимодействие).

Красота — это способность творческого танца, способность видеть, что каждое наше действие творит новую реальность каждого настоящего момента; способность наиболее естественным образом это выражать сообразно глубине своих самых аутентичных переживаний (то есть форма и содержание действия).

Все эти способности развиваются, и интегральная прагматика заключается в том, чтобы уметь распознавать эти аспекты в каждый момент, уметь их задействовать максимальным образом, и изучать свои препятствия к этому — то есть относиться к своим действиям достаточно критически, чтобы каждое следующее не было просто наследником предыдущего. И тогда, вероятно, наши привычки постепенно перестанут перерождаться, и начнется настоящее развитие как раскрытие всё большей ценности и глубины Истины, Красоты и Блага.

Примечания

Оригинал текста был опубликован в журнале «Эрос и Космос» 20 марта 2014 года.

Не будет преувеличением сказать, что, несмотря на невероятный прогресс в лечении различных болезней, мы всё ещё сражаемся с концепциями здоровья и здоровой жизни и пытаемся цепляться за постоянно изменяющиеся определения здоровья в попытке решить этот вопрос раз и навсегда.

Не похоже, однако, чтобы эта цель относилась к разряду досягаемых. Здесь уместно вспомнить гегельянский принцип диалектики прогресса, где каждое новое решение какой-либо ранее возникшей сложной ситуации привносит свои новые проблемы и сложности, которые могут быть решены только в будущем, на следующем витке истории. Классическим примером такой ситуации является случайное открытие пенициллина, благодаря которому появились антибиотики, спасшие столько жизней, но из-за которых ускорилась эволюция бактерий (их штаммы оказываются куда более устойчивые к антибиотикам, чем раньше). Сходным образом, Всемирная организация здоровья отмечает¹, что отсутствие эффективного мониторинга и контроля за продажей и использованием антибиотиков является одной из главных причин роста устойчивости микробов к антимикробным препаратам.

Хотя ещё несколько десятилетий назад исследователи продолжали участвовать в гонке за финальным решением и окончательным излечением, в соответствии с модернистской философией, в последние годы акцент делается скорее на поддержании устойчивости (sustainability), которая предполагает несколько иное отношение к здоровью: вероятно, не существует никакого окончательного решения, и поэтому имеет смысл фокусироваться на поддержании устойчивой сбалансированной системы здравоохранения, которая будет стараться адекватным образом решать текущие задачи, с упором на предотвращение и осторожность.²

Другой любопытный аспект этого стремления найти окончательные решения заключается в том, что само это стремление, вероятно, появляется в результате актуализации определенной стадии развития. Многие психологи предлагают свои модели движения человека через различные последовательные уровни способностей к познанию. Это движение можно обозначить, например, как эволюцию от эгоцентрических к социоцентрическим к мироцентрическим ценностям и морали, или как расширение и включение всё большего числа перспектив. Сюзанна Кук-Гройтер подробно исследует одну из таких моделей.³ Выдающийся философ и психолог Кен Уилбер изучает и сравнивает десятки таких моделей в своей книге «Интегральная психология». Основная идея всех этих теорий заключается в том, что люди думают о себе и мире различным образом, имеют различные мировоззрения, и поступают согласно этим мировоззрениям; и есть определенный спектр развития этих мировоззрений и способов их задействования, так что люди, двигающиеся от эгоцентрической к социоцентрической к мироцентрической стадии, начинают думать и поступать качественно различным образом. И это напрямую относится к нашей теме.

Зрелая мироцентрическая перспектива на вопросы здоровья требует включения ошеломительно большого числа факторов

Я не буду глубоко забираться в исследования психологии развития; отмечу только, что ограниченность модернистского подхода к здоровью очевидна мировоззрению постмодерна, чьи ограничения, в свою очередь, видны с перспективы интегрального мировоззрения⁴. Интегральная перспектива, которую я буду задействовать в этой серии статей, принадлежит зрелому мироцентрическому мировоззрению, в противоположность ранним мироцентрическим мировоззрениям, которые являются постмодернистскими и могут иногда быть скорее деструктивными, чем конструктивными.

Зрелая мироцентрическая перспектива на вопросы здоровья требует включения столь большого числа факторов, что это может ошеломлять. Тем не менее, похоже, что исключение даже одного из этих факторов приведёт к искаженной модели, на основе которой будут совершаться неверные действия, дающие быстрые результаты, но вредящие миру в более долгосрочной перспективе. И поэтому я хочу быть с вами предельно прямым: содержание этих статей следует рассматривать как призыв к действию, а не просто как размышления. И поскольку это всё связано с действием, я хочу быть уверенным в том, что мы включаем как можно больше возможных перспектив. Кратко обозначу основные перспективы, которые должны быть должным образом адресованы:

1. Акцент на устойчивости и предотвращении.
2. Необходимость новых определений понятиям здоровья и здравоохранения.
3. Поворот от «механизмов, которые нужно чинить» к живым людям в живых средах.
4. Признание внутренних измерений наряду с внешними, а также признание их взаимосвязанности.
5. Поворот от здоровья как взаимодействия объектов — к межсубъектным связям.
6. Поворот от назначения эксклюзивной ответственности к спектру уровней ответственности от персонального к общественному к национальному к мировому.

Я раскрою далее все эти моменты.

Новые определения и поворот к устойчивости

Интегральный подход к здоровью обязан переосмыслить определения понятий «здоровье» и «здравоохранение». Известный интегральный бодибилдер и тренер Шон Филлипс и психолог Роб Макнамара уточняют: интегральный подход к здоровью должен уйти от вредных определений здоровья как отсутствия болезни, или лечения как процесса окончательного решения проблемы; он должен рассматривать здоровье как спектр понятий, которые идут гораздо дальше простого отсутствия недугов; как изобилие, как мультилинейное явление, как баланс.

Интегральный подход к здоровью должен рассматривать здравоохранение и излечение как действия, направленные на устойчивый и продолжающийся процесс, включающий в себя не только человека, но и культуру и окружающую среду. Когда здоровье понимается как изобилие, как жизнь, как-то, что нужно не достигать, но поддерживать и развивать; когда излечение понимается не как средство к достижению окончательного результата, но как продолжающийся холистический процесс, — тогда начинает возникать совсем другой подход к здоровью. Такой подход признаёт большое количество факторов, ведущих к заболеваниям и излечениям, и все они должны быть приняты к рассмотрению.

В недавно изданной на русском языке книге «Теория всего» Уилбер пишет:

Материальные, экономические и социальные факторы, которые почти никогда не учитываются как часть конструкта болезни … в действительности играют причинную роль как в болезни, так и в её лечении … Если вы имеете смертельную, но излечимую болезнь, а ваша медицинская страховка — единственный источник финансирования лечения и не покрывает необходимых затрат, тогда вы умрёте … Мы говорим: «Его убил вирус». Но вирус лишь часть причины. В реальном мире … вирус может быть в фокусе внимания, однако без социальной системы, которая способна обеспечить лечение, вы умрёте. Это не отдельная какая-то проблема: это центральный аспект проблемы.⁵

Как я упомянул в начале статьи, модернистский поиск окончательных решений постепенно уступает более взвешенным и аккуратным подходам. Эти подходы называются «зеленое здравоохранение», «умеренное здравоохранение», «первичное здравоохранение», «первичное предотвращение»⁶ и так далее. Хотя каждый из этих подходов делает акцент на чём-то своём, их общая идея может быть выражена следующим образом: мы должны принять более умеренный, и одновременно более включающий подход к здравоохранению.

Рене Дюбо, знаменитый американский микробиолог, в книге «Человек приспосабливающийся»⁷ писал: «Хотя широко принятым является предположение, согласно которому рост медицинской науки и развитие медицинского сервиса постепенно снизит количество людей, нуждающихся в медицинском внимании, свидетельства в пользу справедливости такого предположения отсутствуют».

Более того, существуют свидетельства обратного. К примеру, сейчас тратится много денег на разработку новых более эффективных лекарств и попытки охватить как можно больше болезней, тогда как мы могли бы сосредоточиться на лечении имеющихся наиболее распространенных болезней без необходимости разрабатывать и производить новые лекарства. Собственно, расходы можно сократить вдвое! Как утверждает Эндрю Джеймтон, известный философ здравоохранения, «снижение расходов на здравоохранение в два раза не только не снизит его эффективность, но скорее повысит её».⁸ Умеренный подход предлагает снижение имеющихся расходов через отказ от тех частей системы, которые оказывают наименьший эффект на общее улучшение здоровья.

Ещё одним способом снизить расходы на здравоохранение и одновременно повысить его эффективность является поворот к предотвращению. Предотвращение является важной горячей темой современных дискуссий о здравоохранении, и продвигается, в числе прочих, такими организациями как Институт предотвращения (Prevention Institute). Основная идея заключается в том, что мы можем подсчитать суммы, которые теряются из-за неэффективных стратегий предотвращения. К примеру, мы можем подсчитать, что за пять лет после принятия закона об обязательном мотоциклетном шлеме в Калифорнии, удалось сохранить сорок восемь миллионов долларов благодаря снижению прямых расходов на медицинские услуги. Другой пример: на каждого младенца, которого кормили грудью в течении минимум шести месяцев, было потрачено в среднем на полторы тысячи долларов меньше, чем на младенцев, которых кормили смесью.⁹ Таким образом, основное предположение (за которым стоит множество исследований) заключается в том, что умеренный подход и стратегии предотвращения могут вести к серьезному снижению расходов, перераспределению денежных вложений и качественному увеличению здоровья людей.

Другим важным аспектом этого поворота к устойчивому здравоохранению является продвижение первичной помощи, начиная с Алма-Атинской декларации ВОЗ 1978 года, в которой делался акцент на здравоохранении на местном, общинном уровне. К примеру, предоставление вакцинации и иммунизации, поддержание чистой воды и работающих канализационных систем, планирование семьи и забота о ребенке — всё это может эффективно исполняться на местном уровне и существенно снизить потребность во вторичном здравоохранении.

Наконец, на системном уровне поворот к устойчивости предполагает повышение экологической осознанности. Согласно Джеймтону, этот поворот ведёт к минимизации ущерба людям и экосистемам, что достигается посредством включения экосистем в поле нашего внимания. Знаменитый биолог Линн Маргулис, создатель теории симбиогенеза (и жена астронома Карла Сагана), утверждает, что мы «симбионты на симбиотической планете». Современное адекватное понимание эволюции заключается в том, что это не просто эгоистическая гонка на выживание, но и взаимная поддержка; другими словами, она более коллективна, чем индивидуальна, и предполагает тесные отношения как внутривидовые так и межвидовые. Поэтому, если мы хотим продвигать устойчивое долговременное здоровье, мы обязаны принимать в расчет всю планету целиком, что предполагает наличие мироцентрического сознания. Писатель Стивен Бухнер приводит в своей книге «Потерянный язык растений»¹⁰ множество примеров того, как наше невежество в вопросах здравоохранения и гонка за окончательными решениями разрушает те экосистемы, частью которых мы являемся; и разрушение этих экосистем аукнется уже в не столь отдаленном будущем, принося нам гораздо больше вреда, чем пользы и оздоровления. В качестве одного из примеров можно привести привычку сотен миллионов людей принимать ежедневно антигистаминные (противоаллергические) препараты, противозачаточные таблетки, или болеутоляющие средства. И это невероятное количество химических соединений попадает практически без изменений в воду и почву с экскрементами и может достаточно сильно влиять на окружающие экосистемы. Это может звучать глупо или даже абсурдно, но у нас просто недостаточно данных для окончательных выводов. А те данные, которые у нас имеются¹¹, указывают, что это может заставлять рыб менять пол, заставлять девочек раньше достигать половозрелого возраста, усиливать аллергии, и так далее.

Таким образом, интегральный подход к здоровью и здравоохранению предполагает переопределение этих понятий в позитивном ключе, а также включение в рассмотрение не только физиологических, но и культурных, и социальных, и экологических контекстов — задействование мироцентрической перспективы.

Читайте продолжение в следующей части статьи.

Примечания

Говорили про ценности в жизни, и прозвучало такое мнение, что ценность — в развитии. На мой взгляд, это не совсем корректная позиция (хотя и понятная для определенного уровня психологической зрелости), поскольку она подменяет цели на средства. Развитие не является ценностью само по себе, потому что развитие — оно всегда от чего-то к чему-то; или если вам близка телеологическая и антропоцентрическая перспектива, «для чего-то».

Развитие — это факт нашего существования. На биологическом уровне, мы меняемся и филогенетически как вид Homo, и онтогенетически от сперматозоида и яйцеклетки — к взрослому индивиду. На социальном уровне от племенного строя мы меняемся к царствам и демократическим государствам (нет такого народа, где демократии не предшествовали бы цари). На культурном уровне, мы меняемся от магических верований к мифическим, к рациональным (и вероятно — пострациональным). Наконец, на психологическом уровне мы растем от зачаточной «биологической» разумности младенца к цельным взрослым личностям, обладающим комплексной психологической идентичностью.

Однако, сами по себе эти все вещи есть просто факт нашего существования — «развитие происходит» — и не несут в себе ценности. Ценность — это обратная, невидимая сторона фактов, которую нужно уметь раскрыть. Ценность — это способность придать фактам смысл, и эта способность тоже развивается как в процессе нашего индивидуального психологического взросления, так и в процессе социокультурных мутаций.

И с этой перспективы ценностью развития оказывается то, что оно на каждом из упомянутых выше уровней, или граней нашего бытия, раскрывает. Что раскрывается в процессе развития с объективной стороны, что может обладать всё возрастающей ценностью? Что раскрывается в процессе развития с субъективной, психологической, «внутренней» стороны, что может обладать всё возрастающей ценностью? И что, наконец, раскрывается в процессе развития с социокультурной стороны, что может обладать всё возрастающей ценностью?

Американский философ Кен Уилбер предлагает на эти вопросы простой и древний ответ, явившийся итогом изучения сотен последовательностей развития в разных областях жизни; ответ, который давали многие крупнейшие философы от Платона до Канта. Этот ответ: Истина, Красота и Благо.

Критерий развития как объективного процесса — получение всё больших знаний о себе и мире, в частности — продвижение вперёд наук. Т. е. ценность развития этой сферы жизни — раскрытие всё бо́льшей истины, которую, как говорят современные учёные, мы никогда не сможем узнать всю без остатка. Истины, которая даёт нам возможность становиться здоровее, перемещаться быстрее, использовать больше энергии для технологических нужд и т. п.

Критерий развития как процесса субъективного — обнаружение всё бо́льшей красоты на всё бо́льшей глубине сознания. Ценность развития этой сферы жизни знает каждый, кто обращал внимание на природу нашего сознания. Красота сознания абсолютно неисчерпаема, и можно только стремиться к тому, чтобы узнавать её всё больше и переживать её всё полнее.

Критерий развития как социокультурного процесса — это движение ко всё бо́льшему благу через мироцентрические ценности, глубину межличностного общения, экологичность и этичность поведения, сострадание и любовь.

Так что говоря о ценности развития в целом, мы подразумеваем вполне конкретные вещи: ценность раскрытия, узнавания, задействования всё бо́льшей Истины, Красоты и Блага. И самая простая проверка на интегральность моих действий — это определение того, насколько они соответствуют наибольшей степени охвата стадий развития во всех этих областях.